– Но Дирк Струан не был похоронен в Гонконге, – сказала она, заставив их всех вздрогнуть от удивления. – О, я знаю, что его имя выгравированно на камне, но похоронен он в море. Мой муж будет похоронен в море тем же способом.
– Простите, Анжелика, но вы ошибаетесь, – вмешался Джейми. – Я был там, я тогда только что получил место в торговом доме Струанов, новичок в китайской торговле, недавно прибывший из Англии, и присутствовал на похоронах. Это было грандиозное событие, весь Гонконг собрался там. Было даже огромное похоронное шествие в Китайском городе, организованное отдельно Гордоном Ченом.
– Простите, Джейми, но вы ошибаетесь. В склеп был помещен пустой гроб, его похоронили в море вместе с его любовницей, Мэй-мэй, в международных водах на удалении от Гонконга. – Она почувствовала, как слезы подступили к глазам. Никаких слез, приказала она себе, пока рано. – Он был похоронен в море. Это был христианский обряд, свершенный по всем правилам, как он того желал, а свидетелями были Кулум и Тесс Струан, Гордон Чен и Аристотель Квэнс.
– Это невозможно, – произнес Джейми.
– О нет, это возможно, и именно это и произошло. Отцы вашей Церкви отказались дать свое разрешение на то, чтобы их погребли вместе, отказали им в христианских похоронах в освященной земле Счастливой Долины.
– Но, Анжелика, я видел похороны. Он был похоронен там, я не знаю, где похоронили Мэй-мэй, но я согласен: ее с ним не было.
– Вы видели представление, Джейми, гроб был пуст.
– Это чепуха, – сказал сэр Уильям.
– Отцы церкви были непреклонны в отношении совместного погребения, – продолжала она, словно не слышала его. – Это было нечто неслыханное. У них и в прошлом имелось много поводов негодовать на Дирка Струана, как вам хорошо известно, сэр Уильям, но это было уже слишком. В своем завещании, части его Завета, который передается от тайпэна к тайпэну, он написал за две недели до смерти, что если он и Мэй-мэй умрут вместе, их должно похоронить вместе, что он намеревался жениться на ней и…
– Он своей рукой написал это? Он собирался жениться на ней? – выпалил сэр Уильям. Остальные были поражены не меньше его, ибо даже сегодня брак с китаянкой был немыслим – остракизм был бы пожизненным, даже для Дирка Струана. – Он действительно написал такое?
– Да, – ответила она, заметив, что из всех них один Хоуг не разделял ужаса сэра Уильяма.
Англичане, все британцы, во многом такие ужасные люди, думала она. Такие лицемеры, слепые, бескультурные фанатики, и так непохожи на нас, только одно и знают, что противиться всеми силами браку протестанта с католичкой, не говоря уже об их отвращении к смешанным бракам с народами их империй.
Зачем видеть в смешанном браке гнуснейший грех, хотелось закричать ей, когда каждый из вас открыто имеет туземных любовниц и детей от них, какое лицемерие! Мы никогда не были такими в нашим французских колониях или в империи. Если француз женится на местной женщине, она становится не только его женой, но и французской подданной, и в полной мере пользуется защитой французского закона. Мы даже поощряем смешанные браки, и правильно делаем. Мужчина есть мужчина, а женщина – женщина, какого бы цвета ни была у них кожа, но только не для вас. Да охранит меня Господь от того, чтобы стать англичанкой, благодарение Богу, я никогда не смогу отказаться от своего французского гражданства, за кого бы я ни вышла замуж…
Что это я говорю, вздрогнув, подумала она, с усилием приходя в себя и возвращаясь сознанием в эту комнату и к врагам своего мужа. Потом у меня будет достаточно времени для такой роскоши.
– Я нахожу некоторые из британских представлений трудными для понимания, сэр Уильям, относительно смешанных браков, но, с другой стороны, я француженка. Если оставить это, похороны деда моего мужа зашли в тупик: ваша Церковь пришла в негодование и ни за что не соглашалась на совместное погребение. Новый же тайпэн, его сын Кулум, настаивал на нем – ни о чем ином, кроме христианского погребения по всем правилам, для Дирка Струана нельзя было даже подумать. Для Кулума это имело большее значение, чем для Тесс, которую очень тревожили посмертные желания Дирка Струана и его пренебрежение всеми условностями, составлявшими основу основ ее веры. Ее отец, Тайлер Брок, теперь самый могущественный негоциант на острове, яростно выступал против, как и мать Тесс, большинство торговцев – тоже, по крайней мере, публично, в душе они могли чувствовать иное. Губернатор занял сторону Церкви.
– И совершенно справедливо, – тихо проговорил сэр Уильям.
– Да, – кивнула она. – Если бы Гонконг был католическим, моя Церковь была бы столь же враждебно настроена. Таким образом, колонии угрожал скандал, а это при том, что весь Гонконг лежал в руинах после тайфуна и льда нигде было не раздобыть, – язвительно добавила она.
Все опять заерзали в креслах, кроме Ская, который, сгорбившись, сидел в своем с той же чуть заметной улыбкой.
Бэбкотт мягко заметил:
– Это нормальная, правильная медицинская процедура для важных особ в подобных обстоятельствах, Анжелика. Ваш муж был и остается для нас важным. Вы должны верить этому.
– Я верю. – Она отвела глаза от него и, как и раньше, обратилась к сэру Уильяму, продолжая тем же размеренным тоном: – Чтобы выйти из тупика, был придуман компромисс. Этот компромисс подготовили Аристотель Квэнс и Гордон Чен, он был устным, ни слова не было записано. Без шума – следовало бы сказать «тайно», потому что именно так все и было обставлено, тела доставили на «Китайское Облако». Англиканская церемония была проведена военным капелланом и капитаном Орловым. Это были настоящие христианские похороны. Дирк Струан и его любовница, Мэй-мэй Шень, были похоронены вместе, как он и желал.
– Если это было такой тайной, откуда вы знаете, что это правда?
– Это было занесено в корабельный журнал, сэр Уильям, который немедленно поместили в личный сейф тайпэна, а все свидетели, Кулум и Тесс Струан, Аристотель Квэнс и Гордон Чен, и, разумеется, минимум команды, имевшийся на борту, дали священную клятву хранить молчание. Капеллан, имени его я не знаю, незамедлительно был отослан назад в Англию. Другие похороны прошли со всей пышностью, приличествовавшей Тайпэну «Благородного Дома».
Комната погрузилась в молчание, нарушавшееся лишь вздохами ветра за окном – день снаружи был ясный. Сэр Уильям спросил:
– Вы видели этот журнал?
– Нет, и я не говорила с… с его матерью об этом.
– Тесс Струан могла бы подтвердить это или Гордон Чен, если бы они согласились нарушить данную ими клятву и если бы захотели.